Если в ближайшие дни вы заглянете в Новочебоксарский художественный музей, вам гарантированы хорошее настроение и приятные воспоминания на много дней вперед. Дело в том, что в его стенах сейчас развернута выставка работ кисти новочебоксарского художника Николая Андреева “Палитра жизни”. Невозможно не обратить внимание на то, что в арсенале живописца удивительно яркие, сочные краски, рождающие в душе позитив и оптимизм. Да и в целом знакомство с экспозицией оставляет ощущение полноты жизни и праздника.
Выпускник Чебоксарского художественного училища, активную выставочную деятельность Николай начал в 2000 году с “Новочебоксарской палитры”. Сегодня в его портфолио участие в 20 региональных и всероссийских выставках и пленэрах.

— При поступлении в одно из лучших художественных училищ России вам исполнилось всего 15 лет. Это был осознанный выбор?
— Мой отец Леонтий Кириллович родился в 1932 году в Ядрин­ском районе, и у него с детства была мечта стать художником. После окончания войны приехал в Чебоксары поступать в художе­ственное училище, заночевать пришлось в парке Крупской, и у него украли документы вместе с вещмешком. Весь в слезах отец вернулся в деревню.
Мужчин тогда не хватало в колхозах, и в 15 лет его сделали агрономом. Мечта же осталась. Он, помню, и рисовал, и стенгазету выпускал.
После переезда в Чебоксары отец долгие годы работал старшим мастером рекламно-художественного комбината, и мы со старшим братом любили к нему приходить. Позже Игорь окончил художественное училище, где учился со знаменитыми сегодня заслуженными художниками Российской Федерации Александром Федосеевым и Виктором Бритвиным.
Живопись, искусство окружали меня с детства, я смотрел на брата и его друзей, и хотелось как-то приблизиться к ним. В 1977-1978‑х годах не выпускал карандаш из рук. И путь у меня был один — в художественное училище, отделение художественного оформления которого я и окончил в 1985 году.
— Вы защитились на отлично, впереди перспектива поступления в вуз. Почему не сложилось?
— На защите диплома вручили направление для дальнейшей учебы, но я, молодой, уставший от учебы, не воспользовался им. Затем служба в Вооруженных силах. Вернулся в тяжелое перестроечное время, было не до учебы. К тому же женился, нужно о семье заботиться.
Но в 1992 году вступил в Союз дизайнеров России. Я тогда работал у Александра Ильина (ныне директор историко-художественного музейного комплекса Новочебоксарска. — Прим. авт.) в кооперативе “Реклама”.
Приехала как-то комиссия во главе с председателем Союза дизайнеров России В.Рунге. Увидев, чем занимаемся, а мы вручную шили кресла, делали бра, люстры, дизайн-проекты интерьеров, он сказал: “Эти люди обязательно должны быть в Союзе дизайнеров России”.   
— Что дало членство?
— Я сейчас член Союза художников России, чем очень горжусь. Мне посчастливилось побывать в стенах этой организации на Пречистенке, где происходит окончательный прием, а первый тур — в Союзе художников Чувашии.
Вся процедура длилась целый год, и не каждый попадает в Союз, хотя многие стремятся. Поэтому горжусь, что судьба так сложилась, что я наряду со знаменитыми живописцами имею право выставляться, участвовать в мероприятиях российского уровня.
У меня появилась возможность знакомиться и общаться с разными художниками, в том числе народными, которых прежде видел только на крупных выставках по телевизору.
— На сегодняшний день у вас образовался солидный список выставок и пленэров, в которых приняли участие.
— В крупных выставках я начал участвовать лет пять назад. Две работы взяли на последнюю “Большую Волгу” — портрет моего друга охотника “Друг Бровкин” и “Незабываемую Венецию. Площадь Сан-Марко”. Выставка открылась в Казани, потом переместилась в Пермь и Йошкар-Олу.
Летом 2013 года благодаря народному художнику России и Чувашии, действительному члену Российской академии художеств Ревелю Федоровичу Федорову я стал участником всероссийского симпозиума-пленэра, посвященного российской истории (400-летию династии Романовых). Согласился с удовольствием. Я не могу без живописи, она — частичка моей души, сердца, жизни.  
На этом симпозиуме для себя открыл, что пленэрная живопись — это совсем другой жанр. Когда рядышком с тобой за мольбертами стоят академики, народные художники, легендарные личности и пишут ту же самую церковь, что и ты,  переживаешь совершенно удивительное состояние сопричастности к чему-то высокому, недостижимому для тебя прежде.
Ты можешь подглядеть, как они работают. А иногда эти колоссы еще и подходят, советуют. Естественно, растет твое мастерство, появляется новое видение цвета, композиции, моторика мазка становится  другой. Когда и у тебя начинает получаться, ты заряжаешься энергией, настраиваешься на дальнейшую работу, ведь порой кажется, что ничего не умеешь.
Во время этого пленэра мы ездили по местам, связанным с семьей Романовых. В Костромской области посетили село Домнино, откуда пошел царский род. Нас там гостеприимно встретили, устроили замечательную экскурсию по монастырю. Много интересного о династии Романовых рассказала матушка Нектария, великолепная женщина, которая излучает свет, добро, тепло. Тогда же мне захотелось написать портрет, но ведь не скажешь: “Попозируйте, пожалуйста”. Уже дома по памяти и по фотографии написал ее.
Благодаря пленэрам и Ревелю Федоровичу познакомился с народным художником Юрием Дмитриевичем Жарковым, который выставлялся в Новочебоксарске. Добрый, мягкий человек, всегда готовый помочь, подсказать. Работал бок о бок со знаменитым питер­ским художником Володей Кожевниковым.
— Можно по работам определить состояние души художника в момент написания картины?
— Скорее всего, да. Как чув­ствуешь, так и пишешь. Я лично не использую коричневый, черный цвета. Но когда прихожу в мастерскую к Александру Федорову, вижу взрывную живопись, изобилие цветов. И все сделано очень грамотно, все “сидит”, ничего не “рвет”. Восхищаюсь такой живописью, когда идет из души, изнутри. Мне она нравится, а кто-то говорит: мазня.
Был у нас во время всероссий­ского симпозиума на пленэре в Борисоглебске интересный случай. Стоим мы — Саша Федоров, Ревель Федорович, Владимир Кожевников и я, пишем вечерний монастырь, очень красиво освещенный закатным солнцем. Идет мимо женщина, прошла метров десять, остановилась, вернулась и начала ходить около нас. Потом говорит: “К нам постоянно приезжают художники, пишут этот же собор с этой же точки, но у них как фотография получается. А у вас непонятно что, но глаз отвести не могу. Завораживает, вот стою, смотрю”.
Конечно, в наших работах нет, может быть, форм, кое-где рисунок меняем, но есть выражение в цвете, выплеск энергии, который дер­жит зрителя возле работ. В живописи, думаю, нет жестких правил. Как Господу Богу и душе угодно, так и пишешь.
— У поэтов и писателей есть правило: ни дня без строчки. Вы установили для себя: ни дня без красок и кисти?
— Желательно бы следовать такому правилу. И я знаю человека, который его придерживается. Это мой большой друг Саша Ильин, с которым мы знакомы много лет.
Он находит любую возможность — в обеденный перерыв, после совещания — забежать в мастерскую и что-то сотворить. Всегда, когда приходишь к нему, говорит: “Вот, написал”. А вечером успевает раз пять рощу обежать на лыжах, в бассейне поплавать.
Глядя на него и на Ревеля Федоровича, от которого, как ни позвонишь справиться о самочувствии, слышишь в ответ: “Я в мастерской, пишу”, тоже появляется желание писать все больше и больше.
Это давно стало потребностью души — пойти в мастерскую и что-то нарисовать. А иной раз просто посидеть среди красок, работ, полистать альбомы любимых художников Тициана, Караваджо, Рубенса, Левитана, Коровина, моего кумира Фешина, подзарядиться от них энергией, почерпнуть что-то для себя.
— Путь от замысла до хол­ста далек?
— Темы разные в голове рождаются. Начинаешь осмысливать, думать о том,  что будешь делать, за месяц, две недели, иногда за два дня...
Подходить же к белому холсту страшно. Ставишь его на мольберт, берешь кисть, разводишь краски, а приступить к работе, сделать первый шаг очень тяжело.
— Но ведь в случае чего можно и соскоблить краску.
— Это уже неудача. Можно и пригоревший пирог выбросить. Но ты же расстраиваешься, что не уследил за ним. И тут то же самое. Все должно получиться с первого раза, легко.
Не получилось — надо учиться дальше, больше работать. Чем больше практики, тем лучше результат, поэтому даже в любую поездку я беру с собой маленький этюдник, небольшие холстики, картонки.
Можно прочесть трактаты, как работали Рубенс, Веласкес, Репин, и все делать по написанному, но без практики никогда не получится как надо. Поэтому нужна ежедневная практика, если хочешь чего-то достичь.
— Когда-то вы с братом реализовали неосуществленную отцом мечту. Сын по вашим стопам пошел?
— Он окончил новочебоксар­ские художественную и музыкальную школы, а учится сейчас в Московском государственном университете тонких химических технологий имени М.Ломоносова на химика. Выбрал сам, мы не настаивали.
— Вас это огорчает?
— В какой-то степени. Хотелось, чтобы он продолжил династию художников Андреевых. В глубине души, наверное, жду, когда он возьмет краски, холст... А может, он будет медиком, как супруга Татьяна Леонидовна.
— Говорят, за спиной каждого успешного мужчины стоит женщина.
— Конечно. Как же без этого?! Крепкий тыл дорогого стоит. Без него никак нельзя. Я благодарен судьбе и Господу Богу за то, что так все в моей жизни складывается.